Читать книгу "Неокончательная история. Современное российское искусство - Коллектив авторов -- Искусство"

«Детском саду» художники вышли на новый оперативный простор, стали писать огромные холсты в духе неоэкспрессионизма. А Герман Виноградов начал собирать из найденных на помойке железок БИКАПО — живой объект, представляющий собой одновременно и инсталляцию, и инструмент саунд-арта, и пространство, где Виноградов проводил шаманские перформансы.

С развитием перестройки художественная активность переместилась из частных квартир и сквотов в оборудованные выставочные районные залы — нужно было только найти директора, благосклонно относящегося к современному искусству. Сложилась удивительная ситуация. Идеологические инстанции умерили свой пыл и уже не придирались к каждой абстрактной картинке. А вот финансирование на осуществление выставочных проектов регулярно поступало из муниципального бюджета. (В следующие десятилетия куратор для осуществления сколь-нибудь значимого проекта должен был сначала найти спонсора, который оплатит аренду зала и покроет другие расходы.)

Новые веяния опять уловили художники. Если на предыдущем этапе они создавали протоинституции, то в конце 1980-х воздвигли проект художественного рынка и засквотили выселенный дом в Фурманном переулке. Там они стали сами себе маршанами и арт-дилерами. Начался так называемый русский бум: отечественное искусство неожиданно стало очень модным на Западе, а потому исключительно экспортно-ориентированным. Художественные ценности вывозили из Фурманного целыми автобусами, при этом среди покупателей были и весьма серьезные галеристы и дилеры. Своего пика русский бум достиг на знаменитом аукционе «Сотбис», прошедшем в Москве в 1988 году. И эстимейты, и цена с молотка были немыслимыми по тем временам. Результаты аукциона нанесли самый жесткий удар по экономике русского искусства. Художники начали путешествовать по западным галереям и выставочным залам. Но им, выросшим в исключительно символической экономике, пришлось сложно, они так и не смогли вписаться в реальный процесс западного арт-мира. Художники начали совершенно безбожно халтурить и пытаться прямо ответить на запросы европейских и американских покупателей. Ни к чему хорошему это не привело: в 1991-м волшебные слова «перестройка» и «гласность» утратили былую значимость. Карьеру в западном арт-мире приходилось строить буквально с нуля. Герои 1980-х впали в депрессию, из которой вышли далеко не все.

Художники 1990-х вышли на чистую площадку, с которой ушло чуть более старшее поколение, не преодолевшее комплексы своего виртуального международного признания и реальность западного рынка. Конечно, новые художники держали свой маршальский жезл в ранце для завоевания мира. Но начали с малого — с работы с местными контекстами. И тут на сцене возник такой удивительный феномен, как галереи 1990-х. В очень специфических экономических условиях рудиментарного рынка несколько частных галерей приняли на себя все возможные функции, характерные для благоустроенной художественной системы. И не просто продвигали и продавали «своих» художников, а примерили на себя все возможные роли — центров современного искусства, лекториев, издательских домов или даже музеев.

Героический период нашего искусства закончился в 2000-е. Начала понемногу складываться стандартная для интернационального художественного мира система институций. Художникам уже не нужно было создавать свои собственные анархические параинституции, а галереям — выполнять все возможные и невозможные функции на свете. Начал понемногу расти рынок, появились частные меценаты и серьезные коллекционеры. И что самое главное — большие музеи стали активно работать с актуальным искусством. Увы, в условиях нестабильной экономики далеко не все эти проекты были достаточно устойчивы, но каждый из них вносил свой вклад в интенсивность художественного процесса. У художников появился гораздо больший, чем прежде, спектр возможностей выбора. Они могли предлагать свои работы солидному фонду, небольшой независимой галерее или, наконец, запустить свой собственный проект. Этот бурный расцвет публичной художественной жизни в 2000–2010-е вызвал большой интерес широкой публики к современному искусству. Немалую роль в процессе расширения зрительской аудитории сыграла художественная критика. Увы, ко второй половине 2010-х закрылись почти все бумажные и сетевые издания, где были серьезные отделы культуры и работали профессиональные критики.

Эта книга написана нами, художественными критиками. Авторам были предложены очень простые условия — выбрать любимых художников, с творчеством которых они хорошо знакомы. И написать о них только хорошее, то есть о самых важных произведениях. Критики — люди текста, но думают картинками. А каждый автор сам производил выбор изобразительного материала. Оказалось, что до нас этих художников уже нашли. У всех, даже у молодых, — прекрасная литература, работы в хороших музеях и коллекциях, премии и так далее. Да, мы сговорились — с кураторами, галеристами, музейщиками и коллекционерами.

В этой книге мы рассказываем о наших прекрасных современниках, тех, кто занимает ключевые позиции на нашей и зарубежной художественной сцене. И это не только герои арт-рынка: многие художники, занимающие ключевые позиции в мире современного искусства, вообще не производят артефактов, которые можно предложить для продажи (Владимир Архипов или Герман Виноградов). Такие мастера существуют в рамках более сложных экономических систем, чем понятные и простые товарно-денежные отношения. И здесь следует заявить, что в настоящий момент нет принципиальной иерархии жанров современного искусства. Живопись, графика, скульптура, инсталляция, перформанс занимают равноценные позиции в системе современного искусства. Просто одни выходят в какой-то период на первый план, другие — уходят на время в тень.

Должен согласиться с будущими критиками — до конца выдержать формат «50 главных» и выйти на самую широкую публику нам, кажется, не удалось. Просто такого рода издания естественно возникают внутри полноценно функционирующей художественной системы — это последняя надстройка над обстоятельными историческими и теоретическими исследованиями, научными каталогами музейных коллекций, диссертациями и материалами научных конференций. Увы, у нас по каждой из этих опций готовых наработок исчезающе мало. Но история русского искусства должна быть написана. И наш проект — небольшой вклад в это важное дело.

Нам очень хотелось соблюсти баланс между популяризаторством и углубленным теоретизированием. Оба аспекта необычайно важны — без информированного и готового вникать во все тонкости зрителя искусство скукоживается, прячется в кокон. А концептуальная и теоретическая составляющие — это принципиальные элементы всего современного искусства в целом и отдельных проектов в частности. Серьезный историко-философский и социокультурный бэкграунд наличествует даже у таких с виду простых проектов, как «Синие носы».

Наш самоназначенный синклит на основе прямой, но тайной дискуссии сам определял «самых главных». И мы несем за этот выбор персональную и коллективную ответственность. Мы твердо убеждены, что глубоко ложной является фраза «Все решит время» (или «Потомки все решат»). Но так говорили подпольные нонконформисты 1960-х, у которых были серьезные проблемы не только с властью, но и с общественным мнением. Критик — агент настоящего, и у него есть не только право, но также обязанность выбора. Мы — живые свидетели, и наш долг все рассказать.

И тут придется открыть первую страшную тайну — критики любят художников.

Наши герои — затворники,